Daisuke 1978-2010. Artist interview: kazu
«Я познакомился с ним последним из всех... и, наверное, первым встретился с ним, когда его не стало».
примечание: все, кто меня видел с этой книгой, знают, как я над ней трясусь, но это интервью Казу настолько мне в душу, и я уже давно лелеяла идею его перевести. Не знаю, сколько еще времени пройдет, пока я соберусь с духом для следующего интервью, но пусть пока будет хотя бы это.читать дальше— Поскольку об этом тяжелее всего говорить, спрошу в первую очередь. Что вы делали, когда узнали о том, что Daisuke скончался?
Мне позвонил менеджер, утром того дня. Наверное, я встретился с ним последним из всех... и первым встретился с ним, когда его не стало.
— В каком смысле?
За день до этого была запись альбома. Альбома Daisuke to kuro injatachi, конечно. Как раз я записывал бас, а Daisuke, несмотря на то, что у него самого тогда дел не было, вечером пришел ко мне в студию со всякой снедью. А спустя 2-3 часа после того, как я закончил запись, мы болтали в холле студии. У него была запись вокала на следующий день, поэтому стафф говорил ему — вам лучше пораньше домой вернуться... Так что мы вместе вышли из студии, и разошлись, как обычно, со словами, мол, удачи завтра, наверное, часов 11 вечера было. А на следующий день, где-то в 7 утра мне позвонили, и я побежал туда, куда его увезли... Сначала, когда позвонили, я совершенно не мог поверить. Думал, может шутка. Он ведь очень одинокий человек. И, бывало, совершенно обычно спрашивал что-нибудь вроде «что будет, если я умру?». Так что тогда можно было подумать, будто он проверяет, побежим ли мы сразу к нему в больницу.
— Но вы, вероятно, и хотели, чтобы это была шутка.
Да. Так или иначе, мне не казалось это реальным. Когда приходишь в больницу, нужно спросить человека, есть он или нет. И когда я назвал его имя, меня переспросили — был ли он госпитализирован, и я начал объяснять, что нет, он умер, и должно быть, доставлен в эту больницу... Никто не был виноват, но я разозлился — что за чушь мелет этот человек.
— И тогда.. вы увидели Daisuke.
В этот момент я флэш-бэком вспомнил сцену нашего расставания вечером. В голове кружились разные мысли, вроде — что же мы сказали друг другу в конце. На самом деле тогда я завершил запись баса и затем были планы на запись вокала, и обычно в такие моменты мы непременно шли выпить. И я думал, что бы было, если бы он позвал бы меня выпить тогда.
— Да, сложись хоть что-нибудь иначе, жизнь бы тоже стала другой. Звучит похоже на фильм какой-нибудь, но почему-то мне так кажется. К слову, вы сейчас совершенно запросто упомянули о записи, но ведь ваше участие как одного из «последователей»; до сих пор не афишировалось?
Да. Но я участвовал во всех выступлениях, и был связан с этим проектом с самого начала.
— Но, если говорить откровенно, вы задумывались, что почему же надо играть в соло-проекте, а не возродить Kagerou?
Нет, мне кажется, тогда было неподходящее время для того, чтобы играть Kagerou. Не знаю, говорил ли он сам в интервью, но, думаю, он хотел облечь в форму свой собственный взгляд на вещи и мир. Что касается впечатлений от музыки, это две противоположности. В Kagerou, вместе с черным и белым есть серый, и если взять какую-то одну песню, и если взять какой-нибудь один альбом, там есть баланс, но здесь есть только черный и белый. Но все-таки он любит группы. В первую очередь, мне кажется, ему нравилась позиция в центре. Кстати, вечером, когда мы последний раз виделись в студии, было кое-что странное.
— Что?
Мы смотрели видео с выступления в холле. С «EXTRA-TERRITORIAL» из Shibuya AX в мае. И говорили, что в том, что мы скрываем лица, есть что-то неожиданное. Но когда после нашего выступления начались boogieman, было очевидно, что они совершенно отличаются от нас, они — группа. И Daisuke, глядя на это сказал: «давай оставим эту идею с капюшонами» (смеется).
— Выступая с концептом сокрытия сути членов группы, он, напротив, осознал, что он — человек созданный для групп...
Да, думаю так и было. В этом смысле и его опыт выступления в театре, мне кажется, схож. Когда я бывал у него, он столько раз заставлял меня пересматривать видео выступления, что я успел выучить слова (смеется). Я ходил смотреть само выступление, но, честно говоря, сначала оно было слишком «сырым». Пусть он столько раз стоял все на той же сцене, не может быть такого, что став вдруг актером, у него все разу получится. Но когда я смотрел на него тогда, я думал — как это здорово. И когда я услышал, что ему предложили выступать и в других подобных спектаклях, я сказал что-то вроде «если тебе самому нравится, почему бы и нет?». Но он сам сказал, что хватит с него.
— Возможно, у него была неожиданная приспособляемость. Но при этом он получил подтверждение что действительно любит группы.
Думаю, так и есть.
— Это лишь мое предположение, но мне кажется, ему хотелось иметь рядом с собой человека, который бы стал его «правой рукой». И я подумал, а не были ли вы таким человеком? Человеком, который помогал ему и в трудные минуты, и указывал на промахи.
Я... Чего же он хотел от меня? Наверное, было все легко, когда мы делали вместе. Наводить порядок в бардаке, который сами же и устроили, прикрывать разные внутренние противоречия. Действительно, я вытягивал его, когда у него были неприятности. Возможно «правая рука» — это что-то другое, но он часто говорил мне, как бы здорово было бы, если бы я был женщиной (смеется). Еще говорил, что «если бы ты был хостесс, я бы спустил на тебя все деньги» (смеется).
— Потрясающие отношения (смеется). Но в музыкальном плане, мне кажется, у вас все было иначе.
Само собой, и он, и я, мы любим музыку. Но главное не то, что хочешь показать или что хочешь сказать в текстах песни. Музыка, группы — для него это пространство для развлечения. Когда он создает площадку, где можно было оторваться настолько, насколько это было возможно, у получаются группы.
— Группа — площадка для развлечения, музыка — не цель, а средство, так?
Именно. Поэтому Daisuke так трепетно относится к членам группы. Не музыка, которую хочешь делать сам, а музыка, которую делают члены группы — такой ход мысли. И поэтому и в случае с соло так получилось: вроде бы надо выложиться по максимуму самому, но он, вместо того, чтобы сделать предупреждение говорит: «меняйте, как хотите». И из-за этого, музыканты, каждый в отдельности, начинают играть по-своему. Но ведь очевидно, что в таком случае все довольны? И в такой атмосфере и самому повеселиться хочется. Такой он человек.
— В качестве стимула, желание играть с друзьями пересиливало желание играть свою музыку, да? И Kagerou, в действительности, было такой группой.
Kagerou было гораздо больше. Kagerou, можно сказать, появились из-за этого. Например, название придумал он, и вроде был группа была сильно привязана к нему, но я думаю, гораздо значительным была возможность играть под этим именем. Поэтому после распада группы, он очень просто говорил, не сыграть ли нам вчетвером снова.
— То, что он легко так об этом говорит, очень похоже на него.
В конечном счете, все-таки, «человек» — главное. Что касается Kagerou, то прежде чем стать группой, мы были друзьями по развлечениям. Я хоть и присоединился самым последним, но он сразу раскрылся и мы подружились. Возможно, это недостаток, но играли ли мы концерты, делали ли мы CD, было не отчаянное «надо что-то показать, как Kagerou», а чувство удовольствия от того, что стоишь на сцене и создаешь звук. Поэтому, думаю, мы и не особенно мучились. Само собой, у каждого из нас было профессиональное сознание дела, но когда мы собирались вместе, непременно становилось так... Ведь, например, на сцене, непременно встречаешься с ним взглядом, так? В эти моменты в его глазах был не Daisuke, а «Оси-тян» [прозвище, которым Daisuke звали близкие друзья] (смеется). И в этом были Kagerou. И, возможно, одновременно с этим, это было и плохо. Для нас, как музыкантов.
— Возможно, вы не могли обмениваться взглядами во время Daisuke to kuro injatachi из-за капюшонов, но и в то время это был «Оси-тян», должно быть?
Да. В конечном итоге, все это я видел достаточно близко, поэтому не чувствовал разницы. Все, песни, написание текстов, шутки, попытки казаться крутым и моменты, когда он серьезен — все это Оси-тян, который является Daisuke.
— И напротив, не было ли что-то такое, в чем его обычного представить было бы тяжело? Например... совсем из близких примеров, тяжело представить его наедине с девушкой.
Нет, напротив, это я запросто могу представить (смеется). Как бы лучше выразиться, он все-таки, крайность. Во всем. И в дружбе, и в любви, он очень любит людей, и очень страдает. Например, обычно, когда чувствуешь раздражение по отношению к собеседнику, чувствуешь что вы никак не сходитесь, пытаешься соблюдать дистанцию. А в любви пытаешься забыть или перестать думать о человеке, так ведь? Но он, продолжая говорить, как этот человек раздражает, будет гнаться за ним (смеется). Это его неприятная черта. Так что, в результате, от него, бывало, и сбегали (смеется). Должно быть, и вам он звонил с подобным?
— Да, сколько раз. Звал меня с просьбой вытащить его выпить, я думал, что он хотел посоветоваться о музыке, а разговор был про любовь и подобное (смеется).
Он столько обращался за советом, что удивляешься что и до такого можно. Он даже звонил учителю по фортепиано, у которого занимался в младшей школе (смеется). Например, когда он унывает из-за расставаний, которые не редки, утешаешь, говоря, что еще будут девушки. А когда девушка возвращаешься, говоришь, что «вот видишь, как хорошо все»;, он злится, почему ты не радуешься. Мол, раз уж так переживал, когда мы были готовы расстаться, почему не поздравляешь, когда она вернулась?! (смеется).
— Да, это действительно немного проблемный тип (смеется).
Но если смотреть с его позиции, это и есть «любить». Он действительно любит тех, кто вокруг него, и, возможно, это звучит странно, но он старается окружить себя теми, кого он очень любит. Это старая история, но во время Kagerou Daisuke, бывало, подшучивал над один молодыми помощником. И когда помощник из старших, друг Daisuke, тоже начал подначивать его, Daisuke вдруг взбесился. Мол, что ты делаешь с ним.
— Очень на него похоже. Кстати, вы ведь его старше?
Да, я старший.
— Возможно, и люди младше него думают так же, но для тех, кто постарше, это кажется милым.
Действительно. Пусть и будут разногласия, все равно думаешь «ничего не поделать, это Оси-тян». Именно потому что он таков, я стал играть с ним. Я сам начал заниматься музыкой в университете, с целью стать профессионалом. Лелея мысль зарабатывать на хлеб музыкой, я сменил несколько групп. Но пока я играл в Kagerou... само собой, я не утратил это чувство, но я еще и узнал иные прелести «групп».
— То есть, вашей целью стало не желание стать профессионалом или заработать себе положение, а желание играть Kagerou?
Можно сказать и так, можно сказать, что желание играть в группе как ее член. Это стало самым важным. Я думаю, это повод для расхождения мнений — стать профи или нет, и именно поэтому мы выбрали роспуск.
— Слушая вас я понимаю, что роспуск группы был средством для того, чтобы быть Kagerou.
Именно так. Возможно, если бы мы ставили на первое место сохранение группы, было бы средство для ее продолжения. Но для нас не это было приоритетным.
— Возможно, Kagerou была группой, лишенной, в известной мере, профессионализма. Но я думаю, вы были «профессионалами, как Kagerou».
А, возможно. Возможно, притягательность была в том, что мы были крайне безыскусной группой. И сам Daisuke, и мы. Поэтому фанаты так и следовали за нами, думаю.
— И то, как вы закончили Kagerou было неловким, и даже последние минуты жизни Daisuke... Все-таки вы сами по прежнему переживаете осознание того, что его больше нет?
Да. В мобильном можно создавать группы для контактов, да? У меня есть группы для Kagerou и для помощников, и когда кто-то из этих групп звонит, звучит один и тот звонок. И обычно мы обмениваемся сообщениями, а не звонками, если что случается, а он, обходясь без сообщений, как правило, звонил. И, поскольку звук для сообщений другой, на звонке стоит мелодия, которая играет только когда он звонит.Спустя несколько дней после того, как его не стало, зазвучала эта мелодия... Само собой, ничего особенного, просто позвонил один из загрустивших помощников, с которым мы связывались сообщениями. Но я испугался. К тому же это было время, когда он обычно звонил, в ночи или на рассвете.
— Мне вдруг начало казаться, что он вот так может позвонить ночью. Даже у меня, человека стороннего, такое чувство есть.
Да, действительно. Поэтому я никак не могу заставить себя поменять мелодию звонка и никак не могу осознать. И за исключением таких интервью, как сейчас, я не оглядываюсь назад. Мне кажется, к такому нельзя «привыкнуть». Но даже если так, со течением времени, сердце постепенно примет правду, так ведь? Я не первый раз теряю близкого мне человека, так что я понимаю. Поэтому, по возможности, через силу, я стараюсь вспоминать вещи, запечатлевшиеся в моей голове, такие как последнее расставание, встреча в больнице утром, когда он умер. Все-таки есть во мне часть, которая не хочет принимать реальность. Противится тому, чтобы я привык.
— Но ведь это не ваша обязанность или миссия. Скорее вы сами хотите сохранить эти воспоминания, разве не так?
Все так. Что касается меня, просто так сложилось, что мы играли с ним в одно время в группах, проводили много времени друг с другом. Но, я думаю, есть люди, у которых этого не было, но они любят его не меньше, чем я. И для этих людей нужно сохранить эти воспоминания. Я так считаю.